Он вскидывает руку. Выстрел оглушает. Разрывает барабанные перепонки. Ослепляет намертво, лупит по глазам.

— Нееееееееет!

Я вся исхожусь в безумном вопле.

Влад падает.

Но броситься к нему мне не удается.

Сильные руки обхватывают меня за талию. Держат, будто самые настоящие стальные тиски.

— Пустите! — я барахтаюсь в этом захвате.

— Пусти! Может, он еще жив! Пустииииииииии!

Где все? Где люди Влада? Почему никто ничего не делает? Почему ему не оказывают помощь? Куда все подевались? Где Гордей, остальные? Почему этот человек так и продолжает стоять на месте, а Влад — лежит на полу без всякой помощи? Почему?

— Нееееееет! — я брыкаюсь, царапаюсь, кусаюсь, дергаю ногами, но никак не могу выбраться из тисков чужих рук. Пока он… Пока он там… О, Боже!

— Влааааааааад!

Я не могу. Я должна быть рядом! Даже если это будет его последний выдох. Я. Я должна его поймать! Прикоснуться. Обхватить лицо!

Нет! Не последний! О чем я?

Влад жив! Он не может умереть! Он не может…

— Тихо, — ухо опаляет властный приказ. — Тихо, Даша. Ты идешь со мной. Ты обещала. Обещала, черт тебя дери, Владу!

— Нееееееет!

Что? Что я обещала? Что брошу его умирать? Что ничего не сделаю, чтобы помочь ему?

Таких клятв я Владу не давала!

— Нет! Пусти! Пусти меня к нему!

Брыкаюсь, вкладывая все силы. Вою от бессилия.

— Даша. Если ты сейчас не послушаешь меня, ты его предашь, — его голос хлещет меня хуже пощечин. — Давай. Нам надо уходить. Ну, помоги мне.

— Нееееееет!

Куда уходить? О чем он? Зачем? Ради чего?

Ради того, чтобы спасти себе жизнь? Но она ничего не стоит и ничего не значит, если в ней больше нет Влада!

— Давай!

Он больше не уговаривает. Не убеждает. Просто тащит меня, брыкающуюся, на руках. В сторону подвала.

— Давай, Даша. Ты знаешь, как открывается эта чертова штука. Давай, открывай ее!

Санников опускает меня на пол, когда мы оказывается у двери в подвал-подземелье. Закрывает своим огромным телом проход обратно.

— Нет, — шепчу, чувствуя, как подгибаются ноги. — Ради чего? Зачем? Он же… Ттам…

Я не могу этого выговорить. Не могу. Но перед глазами марево, а в нем — окровавленный Влад, лежащий на полу.

— Он очень дорого заплатил за то, чтобы ты выжила, Даша! Ради него! Ради него, вот зачем! Ты должна ему верить!

Обхватывает мои плечи стальной хваткой. Поднимает в воздух. Встряхивает. Жестко. Резко.

Но это не помогает.

Потому что все, чего я сейчас хочу, — оказаться с ним рядом. И…. Если помочь уже ничем нельзя, — о, Боже, как это страшно произносить даже в мыслях, — просто свернуться у его ног собачонкой. И выть. Целуя его лицо. Любимое лицо.

— Даша!

Санников снова меня встряхивает.

— Я дал слово, и я его сдержу! Выволоку тебя отсюда, пусть даже и другим путем. Все равно выволоку! Но! Нас никто не должен видеть! Никто не должен знать, что мы вообще здесь были сегодня! Ты понимаешь? Понимаешь? Это то, чего он хотел. Ради чего он…

Нет. Я не понимаю. Ничего не понимаю!

Что я должна понять? Что он оплатил мою жизнь ценой своей? Так мне этого не нужно! Зачем мне такая жизнь?

Живот сводит судорожным спазмом.

Не успеваю отвернуться, как меня просто выворачивает. Прямо на пол. На Стаса, который зло и слегка изумленно смотрит на меня.

— Черт… — растерянно бормочет, подхватывая меня за талию, когда я чуть не падаю на ватных ногах.

— Ты еще и беременна? Даша!

Что? Беременна?

Нет. Это просто нервы. Нервы. За последнее время мне столько пришлось пережить!

Но…

О, Боже. Когда у меня в последний раз были месячные? Я не помню! Мамочки!

В шоке подношу руку к губам. А если… Боже! Если я и правда беременна, а он никогда об этом так и не узнает?

— Давай, Даша, — голос Стаса слегка смягчается. Вижу, что ему снова хочется меня встряхнуть, но он опускает уже дернувшиеся к моим плечам руки. — Ради ребенка. Ради, мать твою, его ребенка! Или ты хочешь, чтобы вас обоих уничтожили?! Влад тебе такого не простит! А ты сама? Сама себе простишь, если убьешь его продолжение?

— Послушай! — все-таки сдавливает мои плечи так, как будто хочет вдавить их внутрь. — Я не знаю, что там сейчас происходит! Может, ему окажут помощь! А, может, там сейчас начнется такая перестрелка, что черно станет от пуль! А может, это вообще какой-то хитрый план, очередная постановка этого чертового дьявола Севера! Я не знаю! Понятия не имею! Я сам далек от их раскладов, просто пообещал другу помочь! Поэтому давай просто сделаем то, чего хотел Влад. Уйдем отсюда. Думай не о нем, черт его возьми! Думай о той жизни, что сейчас, возможно, уже бьется в тебе! О ребенке думай, Даша! И Влад… Он никогда не ошибается. Я такого не помню. Наверняка у него есть свой какой-то план. И мы все сорвем, если сейчас поступим неправильно!

Его слова чуть отрезвляют.

Пробиваются сквозь пелену смертельной боли, от которой выворачивает наизнанку, дробит все кости, вырывает душу с мясом.

Влад. Он мог что-то задумать. Он мог.

И… Если я и правда беременна и сейчас подставлю его ребенка под удар… Он не простит мне. Я сама себе никогда этого не прощу!

Как в дурмане, нажимаю те самые нужные места на стене.

Хорошо, что руки помнят их на автомате. Сама бы ни за что сейчас не сообразила. Я вряд ли имя свое способна сейчас сообразить!

Створки разъезжаются. Ноги сами движутся вперед.

Как зомби, на автомате, довожу Санникова до той самой комнаты з запасами. Бездушно и бессмысленно передвигаю ноги, до боли сжимая руки в кулаки.

Не надо думать. Надо изгнать из головы эту картинку, где он лежит, окровавленный. Это же Влад. Он наверняка что-то придумал. Главное, ему не мешать.

Безумный холод тут же пробивает насквозь. Я не успела одеться. Набросила только легкую блузку и юбку. Даже колготок не надела.

Но это — ничто по сравнению с тем, какой лед сковывает все внутри!

Стас тоже в одной рубашке. Но он молчит.

— Вот, — открываю нужную дверь, только сейчас замечая, что пальцы совсем закоченели и не слушаются, а по подбородку стекает струйка крови. Даже не заметила, когда я прокусила губу. Но и это — ерунда.

— Так…

Стас по-деловому начинает суетиться, выискивая теплую одежду, пока я обессиленно прислоняюсь к двери. — Сейчас… Сейчас что-то найдем… Сейчас тебя оденем. Потерпи. Потерпи, маленькая. Все будет хорошо.

Это те же слова, что говорил мне Влад. Что шептал когда-то на ухо в постели, прижимаясь ко мне, обхватывая руками.

— Все хорошо, девочка. Теперь все будет хорошо…

И это срывает все окончательные планки.

Я просто падаю на землю, чувствуя, как меня трясет. Пот, несмотря на холод, прошибает насквозь.

Течет по лбу так, что застилает глаза.

Меня выворачивает снова и снова. Уже нечем, а меня все рвет. Не могу ни остановиться, ни отползти подальше. Рвет так, что разрывается горло.

— Тссссссс…. Все хорошо…. Вот так…

Сильные руки подхватывают меня. Чувствую, как растирают задубевшую от мороза кожу. Все тело взрывается тысячами острых иголок. А после его окутывает чем-то мягким…. Теплым… И темнота…. Темнота охватывает меня всю. Вязкая темнота, в которую я проваливаюсь с головой….

Глава 48

Стас.

Несу на руках девчонку, матерясь сквозь крепко сжатые зубы.

Маленькая она. Совсем крошечная. Блядь.

Север, гаденыш, ничего мне не сказал! Ни хрена!

Понимаю, что я далек от их разборок. У них свои расклады, и влезать мне в них совсем необязательно, да и без интереса. Но, блядь, он знал! Он не мог не знать, что так все обернется!

Когда активы, все свое имущество на меня переписывал. Когда про Дашу просил. Ей хотел через меня защиту дать. И активы якобы вывести из криминального поля. Все знают, я в их криминале не замешан и не буду никогда. А еще — что принадлежащее мне ни одна сука из моих зубов не выгрызет.